Желтый цвет
Nov. 4th, 2011 10:29 pmЧасто базаровское «Одно знаю, я умру, и из моей могилы лопух вырастет» противопоставляют апостольскому "Мертвые во Христе воскреснут... Итак, утешайте друг друга этими словами" (1Фес. 4,16-18).
Так не надо делать. Эти мысли нужно совмещать: знаем, что умрем, и верим, что воскреснем. Если знаем и если верим, конечно...
Однажды этот мир останется без нас. Тривиально? Не совсем так. Мы привыкли ощущать мир, прежде всего как содержание нашего сознания и состояние наших чувств. Могу ли я помыслить мир, в котором нет меня? Это вопрос, который содержит в себе противоречие, он есть своего рода парадокс и даже бессмыслица – как вопрос типа, «а что будет, когда ничего не будет?
Все люди знают, что умрут, но не все верят в это. Что уж говорить про воскресение! Если вера и знание суть разные вещи, то именно в этом случае. Этот мир без меня есть предмет веры. Я ловлю себя на том, что иногда я верю в него меньше, чем в тот мир, в который я воскресну.
Тут в тему процитировать любимого себя двадцатилетней давности (это у меня, типа, такая песня была):
Снова осень к нам выбралась в гости
Или, может быть, даже домой.
Только слышу: хрустят, будто кости,
Листья под еле трезвой ногой.
Желтой прессой бросается осень:
«Все умрете! Готовьтесь ко сну!»
Только верю я в осень не очень –
Очень верую только в весну.
Я серьезно, друзья, вы не смейтесь –
Да не лгу же я вам, ё-моё! –
Очень верую в жизнь после смерти,
Даже больше, чем в жизнь до нее.
Все случайное – то, что не важно.
Я не рвусь больше против рожна.
Листья валятся, а мне не страшно –
Осень мне ну ничуть не страшна.
Просто я так немного волнуюсь –
Осень ведь, будто бы, в первый раз.
Желтый цвет: я в восторге любуюсь
И молюсь за себя и за вас.
Так не надо делать. Эти мысли нужно совмещать: знаем, что умрем, и верим, что воскреснем. Если знаем и если верим, конечно...
Однажды этот мир останется без нас. Тривиально? Не совсем так. Мы привыкли ощущать мир, прежде всего как содержание нашего сознания и состояние наших чувств. Могу ли я помыслить мир, в котором нет меня? Это вопрос, который содержит в себе противоречие, он есть своего рода парадокс и даже бессмыслица – как вопрос типа, «а что будет, когда ничего не будет?
Все люди знают, что умрут, но не все верят в это. Что уж говорить про воскресение! Если вера и знание суть разные вещи, то именно в этом случае. Этот мир без меня есть предмет веры. Я ловлю себя на том, что иногда я верю в него меньше, чем в тот мир, в который я воскресну.
Тут в тему процитировать любимого себя двадцатилетней давности (это у меня, типа, такая песня была):
Снова осень к нам выбралась в гости
Или, может быть, даже домой.
Только слышу: хрустят, будто кости,
Листья под еле трезвой ногой.
Желтой прессой бросается осень:
«Все умрете! Готовьтесь ко сну!»
Только верю я в осень не очень –
Очень верую только в весну.
Я серьезно, друзья, вы не смейтесь –
Да не лгу же я вам, ё-моё! –
Очень верую в жизнь после смерти,
Даже больше, чем в жизнь до нее.
Все случайное – то, что не важно.
Я не рвусь больше против рожна.
Листья валятся, а мне не страшно –
Осень мне ну ничуть не страшна.
Просто я так немного волнуюсь –
Осень ведь, будто бы, в первый раз.
Желтый цвет: я в восторге любуюсь
И молюсь за себя и за вас.